.
Итак, в меру неуверенности в своей способности вести однозначно к лучшему внутренние процессы, человек неосознанно создает напряжения “пересыщенности переполненности”, удерживает “нажеванное за левой щекой”, пережимает проток левой околоушной слюнной железы, удерживает до затекания имитируемую негодную часть «нажеванного» у левой гланды, упирается всем телом изнутри во внутреннюю поверхность линии опоры, чтобы не чувствовать слабость. Кроме того, поддерживает состояние ёжения, чтобы не ощутить остывания.
Напряжения этого комплекса не ощутимы для человека, потому что они инициируются системой инстинктов. Человек способен ощутить лишь те рефлекторные установки, которые генерирует в себе сам. То, что делает контрольная система инстинктов в меру неуправляемости человеком внутри себя или в жизни, для него остается незаметным. Этим процессом полностью управляет система инстинктов, имеющая свой объем внимания и свои управляющие связи, существующие отдельно от уровня реального сознания человека.
Лишь желание иметь запас спокойствия, уверенности, убежденности в чем-либо, заставляет человека, используя те же рефлекторные программы, что и контрольная система инстинктов, инициировать и поддерживать их за счет внимания и активности, принадлежащих управляющей системе реального сознания.
Таким образом, исключительно для обретения запаса спокойствия человек инициирует действие рефлекторных программ, компенсирующих страх и беспокойство. Ничего кроме собственного успокоения, что он что-то делает, не происходит. Не создается никакого реального позитивного влияния на ход внутренних процессов и жизненных событий.
Он просто оставляет себя без части внимания и активности, предназначенных В итоге внимания не хватает для наблюдения и осознания направленности развития событий во всех сферах жизни. Что всего лишь повышает неуверенность в себе, в правильности своих действий, вместо равновесности привносит неравновесность в сознание.
Если человек стремится использовать рефлекторные программы, компенсирующие беспокойство и сомнения, этим он в еще большей степени обделяет вниманием и активностью структуры реального сознания.
Далее следует обратная реакция. Высокий уровень неспособности определяться относительно причин и смысла происходящего в жизни, выстраивать на этом основании представление о будущей жизненной ситуации, принуждает человека использовать животный способ ориентации через состояние сверхчувствительности и настороженности в ожидании не удовлетворяющего в себе и в жизни.
Чем в большей степени человек использует этот способ в попытках увидеть лучшее для себя в будущем, тем в большей мере ощущает проявления страха, являющегося действующей силой (энергией) состояния настороженности, всегда реализующегося совместно с состоянием сверхчувствительности. Ведь малейшее повышение уровня сверхчувствительности и настороженности влечет за собой откатные состояния.
Управляемый установками инстинктов человек попадает в замкнутый круг. Страх состояния настороженности воспринимается как наполняющее сознание беспричинное беспокойство.
Чувствуя в себе проявление беспричинного беспокойства, он пытается найти инициирующие его внутренние или жизненные ситуации, чтобы урегулировать их, если возможности разумной системы управления жизнью достаточно развиты. Либо противостоять, если эти возможности развиты слабо.
Но, даже устранив видимые причины, человек убеждается, что ничего не изменилось. Его действия не повлияли на степень проявленности беспричинного беспокойства. Человека охватывает отчаяние, ведь даже его разумные действия не привели к улучшению внутреннего состояния.
Чтобы не пугаться внутренней неуправляемости, необходимо понять, что беспокойство рождается концентрацией внимания, используемого состоянием сверхчувствительности. Чем выше уровень сверхчувствительности, тем сильней беспокойство.
Если человек не ищет путей изменения к лучшему, он вынужденно пугает себя худшим и неосознанно начинает искать опору в том же состоянии сверхчувствительности, настороженности и ожидании проявлений не удовлетворяющего. То есть для ответа на свой вопрос опирается на животную систему оценки происходящего. Этим содействует еще большей концентрации внимания на состоянии сверхчувствительности. Страх состояния настороженности становится еще более ощутимым, а состояние беспричинного беспокойства более выраженным на уровне реального сознания.
В итоге в сознании возникает устойчивое сомнение относительно своей полноценности, и рождается восприятие неполноценности, слабости, внутренней неуправляемости и ущербности. Внешняя среда жизни кажется еще менее соответствующей его возможностям, в связи с тем, что рассчитана на людей полноценных, нормальных. Интерес к созидательной и организующей деятельности в себе и в жизни угасает.