Понимая правильность рассмотренных нами идей относительно возможности оценивать свое состояние способностью возобновлять новизну в мировоззрении, человек продолжает использовать животный способ. Вместе с возможностями разума оценивает недостаточность чего-либо в себе на уровне психики, физиологии, двигательных функций, то есть использует рефлекторные напряжения.

Казалось бы, для чего это нужно, если можно определиться относительно реальных возможностей и вести жизненный процесс в расчете на них во взаимоотношениях с партнерами по жизни, в деятельности, быту, в условиях, которые позволяли бы действовать без перенапряжения и перевозбуждения.

А дело в привычке неосознанно опираться на поддерживаемое в видении представление о собственной наследственной ущербности, неполноценности, болезненности, невезучести. Именно этим человек объясняет свою инертность в реализации разумных преобразований.

Поскольку действие системы инстинктов всегда опережает действие системы разума, человек при взаимодействии с новой задачей в первую очередь думает о том, чего не может, о своем неумении. В ответ на недоверие к своим возможностям для оценки внутреннего состояния даже в ходе изменений к лучшему сразу включается животная система.

Считая себя не совсем полноценным, то есть не обладающим абсолютно всеми способностями, человек объясняет себе свою безынициативность тем, что ему это не дано от природы и он в этом не виноват.

Человеку, сломавшему руку легче, если он думает, что это вышло не по его расхлябанности и неорганизованности, а потому что рука слаба от природы и не выдержала удара при падении, когда он не глядя под ноги, ступил на ледяную дорожку. Рука болит точно так же, но в сознании образуется спокойствие, не надо думать, по какой причине его внимание блуждает и не помогает организации жизненных действий и движений.

Искать истоки своих неверных действий, неорганизованности означает обращаться вниманием к непонятному в себе и неопределенному. При не организованном мировоззрении, отсутствии переосознания своих представлений, не организованной жизни эти неопределенности человек ощущает неразрешимыми. А это сразу инициирует действием контрольной системы инстинктов в его сознании страх и ощущение опасности, дестабилизирует сознание, рождая беспокойство.

Раз он не пытается разбираться в сложной ситуации, то выйти из этого состояния может только подавлением генераций страха. А для этого приходится подавлять свою устремленность изменять к лучшему существующее в себе и своей жизни, уповая на свою ущербность, неполноценность и недоступность этого для себя, причем, не со своей вине, а по вине сложившихся обстоятельств, неудачной наследственности и пр.

Поддержание на всякий случай ощущения ущербности и неполноценности за многие годы становится настолько привычным, что человек достаточно трудно избавиться от потребности инициировать их в своем сознании. Ему ничего не остается как использовать восприятие неполноценности как дополнительную жизненную возможность, позволяющую устанавливать спокойствие во внутреннем мире.

Но даже неосознанное восприятие неполноценности и ущербности не остается незаметным в сознании. Как бы человек ни прятал от себя восприятие ущербности действиями контрольной системой инстинктов оно инициирует генерации страха перед возможным приближением окончания жизни. Чем в большей мере восприятие ущербности проявляется, тем сильнее в сознании человека реализуется состояние бесперспективности и обреченности.

Оно не позволяет достаточно дальновидно осознавать свою жизненную ситуацию в будущем, а тем более, проецировать в будущем главное для себя и значимо влияющее на его реализацию, наблюдать полноту жизненного процесса и создавать представление об изменении его к лучшему в целом.

Поэтому, вступившему на путь разумных преобразований, необходимо с первых же шагов следить за тем, чтобы уходить от привычки использовать для стабилизации происходящего во внутреннем мире и обретения спокойствия ощущения своей ущербности и неполноценности. Для этого никогда не употреблять частицу “не”: не говорить себе, что не умею, не знаю, не получится, не успею. Если удается в ходе переосознания создать представление о главном и значимо влияющем, сформулировать в каждом из них направленность изменений к лучшему, значит найден доступный способ реализации сложной жизненной задачи “продления жизни”. Остается более глубоко оценивать свои реальные возможности и определяться относительно необходимых условий во взаимоотношениях, жизнедеятельности и в быту.

Ощущение неполноценности и ущербности, а вместе с ними потребность постоянно контролировать происходящее в себе, не доверяя своему наследственному устройству, инициирует привычная торопливость, стремление, сделать все намечаемое как можно быстрее. Эта торопливость казалось бы никак не связана с неполноценностью и ущербностью, а на самом деле ими инициируется.

Как мы убедились, ощущение собственной неполноценности и ущербности через действие страха перед возможным приближением окончания жизни создает в сознании человека состояние бесперспективности и обреченности. В нем невозможно достаточно дальновидно проецировать перспективу жизни, чтобы разместить представление о том, как длительными последовательностями действий вести кардинальные изменения в главном и значимо влияющем на его реализацию.

Привыкая проецировать свое будущее не далее, чем на 2-3 месяца вперед, а проекты длительностью более года поддерживать как нечто, пока не относящееся к жизни, о чем надо будет думать позже, через 8-10 месяцев, человек вынужден затем торопиться. Значит, инициировать управляющее действие системы инстинктов.