Итак, ожидая негативных проявлений в своем сознании и теле, человек обязательно воссоздает их. Ожидая волнения и беспокойства, неминуемо приводит себя в это состояние.
Дело в том что сдерживание с помощью напряжений собранности мешает реализации жизненных функций, пониманию происходящего в жизни. Сложности с пониманием жизненной ситуации, поведения окружающих людей создают дополнительные сложности в виде беспокойства и волнения, теперь уже имеющего под собой реальные жизненные причины.
Груз животных состояний из прошлого тянет за собой сложности в будущем. В промежутках между проявлениями реального беспокойства человек ощущает беспокойство беспричинное, идущее с уровня подсознания, уровня исключительно физиологических взаимозависимостей. Оно деформирует внутренний мир, рождает ощущение не способности навести порядок внутри себя. Чувство неуверенности создает ощущение неполноты готовности к жизни, страх слабости, ущербности, бесперспективности. А все эти негативные состояния инициируют ожидание возможного приближения окончания жизни. Так переплетается уровень подсознания и реального сознания.
На уровне рефлекторных связей запас внимания для контроля проявления беспокойства и волнения реализуется в виде неприятия и образуемого им отсутствия интереса к части жизненных процессов, явлений и взаимоотношений.
Нежелание осознавать часть происходящего себе и в жизненной ситуации создает резерв внимания. Внимание не может оставаться свободным. Не занятое конструктивным осознанием происходящего с помощью возможностей разума внимание переходит к системе инстинктов, которая управляет им с помощью записанных миллионами лет эволюции команд.
Опорным состоянием системы инстинктов является ожидание худшего, к которому она готовит животное и человека. В связи с этим, образует состояние сверхчувствительности и настороженности в ожидании проявлений беспокойства и волнения, как худшего. В качестве худшего имитируется рефлекторная позиция “негодного” у правого нижнего клыка. На самом деле там ничего нет. Но в состоянии неприятия язык совершает неосознанное действие, отталкивая “негодное“, в данном случае имитирующее часть не интересующих жизненных явлений. Движение направлено от правого нижнего клыка в сторону правого уголка рта.
Кончик языка напряжен в готовности раздавить часть новой порции пищи, то есть человек находится в постоянной готовности рассматривать только часть происходящего. Этим же напряжением языка с опорой на правый хрящик голосовых связок образуется жесткая граница в видении, отделяющая все, что человек готов рассматривать и принимать, от всего остального, обозначенного ненужным, к чему образует неприятие.
Внутри оказывается имитируемое “нажеванное за левой щекой“, “косточка ущербности“, “сладкая косточка сторонних интересов” у левой гланды и пережатый проток левой околоушной слюной железы в районе у левых верхних крайних зубов.
В отношении этих принятых за “свои” рефлекторных позиций образуется и наращивается состояние ожидания беспокойства. Все повышающийся уровень сверхчувствительности в итоге позволяет ощутить страх, который является движущей силой состояния настороженности. Другими словами человек в ожидании беспокойства доводит себя до состояния, в котором ощущает физиологический страх.
Стремясь постоянно поддерживать в себе запас внимания для контроля проявлений беспокойства и волнения, человек устает и временами пытается расслабиться. А это как известно приводит к “откатным состояниям“.
При расслаблении рождается страх за жизнь из–за возможности подавиться и задохнуться имитируемыми позициями и потоком сдерживаемой слюны. Кроме того, возникает страх, что в складках могли остаться крошки, которые могут попасть в дыхательное горло. Что в еще большей степени усиливает состояние настороженности и сверхчувствительности. Воспринимаемый в этом состоянии страх, являющийся «шумом прибора» состояния настороженности, воспринимается им, как беспокойство, от которого нельзя избавиться.
Если при подавлении беспокойства оно каждый раз возникает вновь, то ни о каком расслаблении не может быть речи. Человек убеждает себя в том, что надо увеличивать резерв внимания и контроля возможных проявлений беспокойства и волнения, чтобы все–таки научиться противостоять им. Ему кажется, что другие справились с этой задачей и не волнуются в такой степени как он.
Своим стремлением к дальнейшему подавлению беспокойства и волнения он инициирует следующий круг рефлекторных программ и генераций, компенсирующих любые возникающие в сознании страхи. К описанным выше напряжениям добавляется состояние “пересыщенности переполненности“, образуемое приподнятием пищевода и желудка, усилением общего неприятия ко всему вовне. Человек с еще большей силой зажимает “косточку ущербности” и пережимает проток слюнной железы, чтобы показать,что нив чем и ни в ком не нуждается. Эти меры позволяют ощущать полную безопасность на рефлекторном уровне, сдерживая все проявления физиологических страхов.
Прижатием тела к внутренней опоре усиливаются напряжения собранности, позволяющие ощущать избыток сил и сдерживание расхода внутренней энергии. На самом же деле мышечные напряжения всего лишь затрудняют кровоток по конечностям. Человек находится в готовность к противоборству с непредвиденными обстоятельствами. Все вместе это образует готовность ко всему, погашающую страх неготовности к жизни.
Таким образом, изменение рефлекторной картины отчетливо показывает, что происходит в теле и в сознании человека, когда он не хочет рассматривать всю полноту происходящего. Ограничение процесса осознания усиливает генерации страхов перед неопределенностью. Сколько их ни подавляй, пока человек жив, ему не одолеть систему инстинктов.