9 ноября 2009 г.
Итак, человек может инициировать свою активность страхом перед окончанием жизни, то есть заставлять себя быть деятельным. Либо может инициировать активность интересом к производимому и его результатам, тоже быть деятельным.
В одном случае деятельность связана с повышенным уровнем внутренней напряженности, торопливостью и концентрацией внимания. Что приводит к усталости и организму требуется длительный отдых.
В другом случае реализуется практически та же деятельность, человек работает, общается с близкими, отдыхает и занимается сторонними интересами. Но отличие заключается в том, что он не ждет сигнала животной системы, а осознанно поддерживает ровное внутреннее состояние. Его внимание занято не борьбой со страхом смерти, а формированием интереса к жизни. Этот интерес является созидательным и своим удовольствием затмевает, делает не интересным процесс борьбы или откровенного потребления.
Человек существо живое, конечно, к нему приходят мысли об окончании жизни, но эти мысли вызывают вместо страха скуку. На первых порах разумных преобразований приходится самому перестраивать управляющее действие от животной системы к разумной. Но через некоторое время организм перестраивается. Он уже не хочет перерабатывать в бесполезной борьбе огромные объемы энергии. Что на уровне реального сознания выражается в виде скуки. Становится не интересно думать о плохом, человек перестраивает внимание на линию главного и вновь устремляет себя быть системно и реально полезным.
Основным условием возможности формирования интереса к производимому и его результатам является устремленность реализовывать задачу «продления жизни», то есть изменение смысловой нацеленности. Процесс продления жизни возможен в том случае, когда сама жизнь становится делом, к которому человек постоянно инициирует интерес. Жизнь нельзя растянуть правильным питанием, режимом или какими-либо полезными вливаниями. Страх перед ее неминуемым окончанием своей избыточной энергией подавит возможности организма. Постепенно человек сам себя задушит напряжениями собранности.
Напряжения собранности, это базовые рефлекторные напряжения, с помощью которых система инстинктов оценивает качественное состояние организма. Если человек не учится упреждать генерации страха интересом, с годами повышается уровень самого страха, а вместе с ним усиливаются напряжения собранности. Организм при этом постепенно изнашивается и теряет способность преодолевать напряжения собранности. В результате они могут нанести непоправимый вред организму задолго до старости. Поэтому сутью возможности жизни без страха является необходимость обходиться тем количеством энергии, которое позволяет поддерживать состояние интереса к производимому, значит, к самой жизни.
Высказывание о том, что такая жизнь не интересна, является некорректным. Ведь человек делает оценку своей жизни в будущем с текущей позиции, когда полон сил и энергии. При этом он упускает из виду, что в зрелом возрасте жить хочется не меньше, а может быть и больше, чем в молодости. Страх смерти усиливается с годами, когда из жизни уходят близкие и знакомые. А интерес к жизни не возникает на пустом месте, это развитие в себе творческих способностей.
Необходимо учитывать, что беспокойство из-за наличия страха перед окончанием жизни в сознании заставляет человека искать способы борьбы с ним. В отсутствии представление о главном для себя в будущем и своих жизненных интересов он вынужден стремиться к бесконечному повышению уровня достатка. Без представления о главном человек не способен определиться в объеме необходимого и достаточного для продолжения жизни. Он смотрит на других и делает то, что делают они. Обретает материальные ценности, много читает, изучает, смотрит, ездит.
Хотя и маловероятно, что в этом объеме реальных, а также отложившихся в памяти запасов окажется действительно необходимое ему в будущем. Но человек таким путем обретает свободу от беспокойства и страха, ощущением пересыщенности компенсирует чувство неудовлетворенности.
При этом он не замечает, что, обретая свободу от борьбы с не нравящимся, теряет свободу возможности изменять к лучшему себя и свою жизнь. Ведь он мало озабочен поддержанием взаимопонимания, согласия, единства видения лучшего и общих интересов по своим связям. Даже если у него и окажется все необходимое в будущем, вряд ли удастся реализовывать свои жизненные интересы.
Отсутствие взаимопонимания и единства видения лучшего сделает близких и окружающих не партнерами, а противниками его намерений. А сил для того, чтобы в противоборстве реализовывать необходимое, делать свою жизнь лучше, уже не будет.
Таким образом, проводя свою жизнь в постоянной борьбе с не удовлетворяющим, человек привык считать лучшим для себя состоянием свободу от чего-либо не нравящегося, в частности свободу от беспокойства и страха. Он обретает чувство удовлетворенности производимым, собой и жизнью в целом, добиваясь подавления любых ощущений, в частности неприятных, приводя себя в состояние крайней усталости в процессе борьбы.
Кажется, что суть свободы состоит в том, чтобы быть свободным от всего. Думать и делать, что хочется. Человек не учитывает одного: как только он спросит себя, что ему хочется, наступит состояние ожидания ответа. Ответ он будет ожидать вместе с контрольной системой инстинктов, со всеми вытекающими последствиями.
Поэтому человеку, ведущему свою жизнь к лучшему, нужна свобода не от чего-то, а для чего-то, а именно для реализации намерений по изменению к лучшему себя и своей жизни. В этом залог возможности образования состояния интереса к производимому и его результатам. Интерес к жизни, это не просто интерес к тому, что будет завтра или послезавтра. Это интерес к тому, какие возможности в текущей ситуации и текущих условиях в себе развивать, чтобы сделать свое завтра лучше, чем сегодня. В этом случае не возникает неудовлетворенности существующей реальностью. Исходить надо из того, что есть, и своими текущими действиями создавать условия для жизни в будущем.